Дата: Четверг, 15.06.2017, 22:21 | Сообщение # 2027
Восторженный
Группа: Проверенные
Сообщений: 573
Статус: Offline
ЦитатаHaty ()
А наш штатный кладоискатель Галинка нашла оригинал.
Во народ плагиатит.Я хоть упоминаю чьи картины порчу. Надо Евтушенко переделать:"Когда взошло твое лицо над жизнью скомканной моею..." Кстати,а именно эту мосечьку я использовала на днях в "Запахе корицы".Во у Черного облако влияния
Сообщение отредактировал fotini8327 - Четверг, 15.06.2017, 22:24
Дата: Воскресенье, 25.06.2017, 21:33 | Сообщение # 2037
Убеждённый гришеит
Группа: Проверенные
Сообщений: 3233
Статус: Offline
ЦитатаГалинка ()
просто_Я, Haty, сердечно поздравляю с покорением очередных вершин!
Спасибо!
Для Haty текст и перевод Очі Відьми (Глаза Ведьмы)
Очі відьми, мов зорі,(2) Її чорні очі, ніби роси прозорі. Наче морок безодні, (2) Як той лід холодні, її очі бездонні. Уночі осінній віє вітер, На болоті сич старий кричить. А вранці на покоси та вибігає боса, Та розпускає коси, Росою змиває сльози з очей. Очі відьми, мов зорі, (2) Її гіркі сльози, ніби роси прозорі. Серед хащі могила, (2) Там згубили люди, кого відьма любила. Уночі осінній виє вітер, На болоті сич старий кричить. А вранці на покоси та вибігає боса, Росою миє коси, До лісу квіти носить...
Глаза ведьмы, как звезды Ее черные глаза, как прозрачные росы. Как мрак бездны, как холодный лед ее бездонные глаза. Осенней ночью воет ветер, на болоте старый сыч кричит. А утром на покосы выбегает босая, И распускает волосы, росой смывает слезы с глаз. Глаза ведьмы, как звезды, Ее горькие слезы, как прозрачные росы. Среди чащи могила, Там сгубили люди, кого ведьма любила. Осенней ночью воет ветер, на болоте старый сыч кричит, А утром на покосы (она) выбегает босая Росой моет волосы, в лес носит цветы...
Сообщение отредактировал просто_Я - Воскресенье, 25.06.2017, 21:37
Вода у берега зелёная, за буйками синяя, возле самого дна золотистая, и где-то сверху болтаются недоваренные ноги купальщиков. – Ванюша, Ванюша! Не писай в море! – Почему, баба? – Тебя рыбка укусит! Писай вот тут, на песочке! – А тут я его укушу, – хмуро говорит мужик, обгоревший так, что выглядит беглецом из преисподней. – Я тоже рыбка. Рыбка дядя Игорь. Бабушка подхватывает Ванюшу на руки и, бормоча о ненормальных психах, скачет к уборным.
Песок серый, камни колючие, но по морю вдалеке бежит маленький белый барашек, отбившийся от стада, и взрослая волна, сжалившись, выносит его к своим. Он трясёт курчавой головой и вместе со всей отарой рассыпается в брызги вокруг хохочущих детей.
**************** ...здесь, конечно, иное течение времени. Не потому что курорт, и не потому что безделье, а потому что рядом с морем всё отсчитывается от него. Вместо стрелки по циферблату бежит волна: шур-шур, шур-шур. Позавчера был шторм, так возникла новая зарубка: до шторма и после. Какие вторники, зачем субботы? Дни слипаются и тают, как переваренные яблоки в солнечном сиропе.
...
******************************
Или вот десерты. Начинается невинно – с земляничного суфле, похожего на взбитое с розами облако. Но долго смотреть нельзя. Стоит замедлить шаг, как к тебе льнут гибкие турецкие кадаиф – из тончайших тестяных нитей. За ними упругие желе, белотелые пудинги, рыхлые медовики и распутная пахлава... Всё, ты пропал. Тебя подчинили эклеры, непристойно жирный тирамису и совсем уж бесстыжий шоколадный бисквит, обложенный засахаренными вишнями, как наложницами. – Соня, попробуй кекс! – Я сегодня не буду сладости... Марципан от изумления трескается. Из эклера выползает кремовая гусеница, чтобы посмотреть, кто это сказал. Пчела, влюблённо жужжащая вокруг пахлавы, теряет сознание и падает в сироп. "Она не будет сладостей, она не будет сладостей, – шелестит над столом. – Она нас не хочет!" Все замирают. Где-то на краю взвизгивает слабонервный мармелад. – Сегодня новые пирожные, с абрикосом! Видела? – Я видела весы! – хмуро говорит Соня. – Ну и что? – Знаешь, на сколько я поправилась! – О, крем-брюле! Взять тебе? Оно не калорийное. – Не калорийное? – с надеждой переспрашивает Соня. Все смотрят на крем-брюле. Крем-брюле втягивает живот и размашисто крестится. – Там же нет теста! – Тогда возьми, – после долгой паузы соглашается Соня. Над десертным столом слышен дружный вздох облегчения. Мармелад вытирает испарину. И только шоколадный бисквит пожимает плечами: он сразу знал, что этим всё и закончится. Любимый грех дьявола – не честолюбие, а чревоугодие. Дали бы Нео хоть раз попробовать тирамису, и о судьбе матрицы можно не беспокоиться. "С такой кормой по крышам не поскачешь", – злорадно думает бисквит, глядя Соне вслед, и подмигивает засахаренной вишне.