В ролях: Григорий Антипенко, Ольга Ломоносова, з.а. России Юлия Рутберг, Сергей Колтаков, Анастасия Бегунова/Эльмира Мирель, Вячеслав Манучаров, Полина Борунова
Пьеса рассказывает о профессоре фонетики Генри Хиггинсе, который заключил пари со своим новым знакомым — полковником Британской армии Пикерингом. Суть пари состояла в том, что Хиггинс сможет за несколько месяцев обучить цветочницу Элизу Дулиттл произношению и манере общения высшего общества.
Оригинальное творческое видение знаменитой пьесы Б.Шоу молодого, но уже известного режиссера Павла Сафонова получило признание взыскательной критики. На фестивале «Амурская осень» спектакль получил специальный приз жюри (в составе В. Этуша, П.Руднева, С. Крючковой, А. Галибина и др.) за смелый творческий эксперимент. Постановка современна и оригинальна, но при этомрежиссер очень бережно относится к тексту великого драматурга, не допуская возникающих в последнее время «вольностей». Интересны и изысканные стильные декорации и костюмы – художник Евгения Панфилова. Нельзя не отметить и пластическое решение замечательного литовского хореографа Альберта Альбертса.
Расскажу уже наконец про мою сентябрьскую поездку на фестиваль антреприз в Благовещенск…
Самым интересным зрелищем был "Пигмалион" Павла Сафонова, который мне напомнил его самый первый спектакль в Щукинском училище "Прекрасные люди" - даром, что этот "Пигмалион" был сделан почти с тем же курсом Овчинникова: Ольгой Ломоносовой и Григорием Антипенко - Элизой и Хигинсом. Дело в том, что Сафонов, очевидно, нарушил законы антрепризы, взорвал их, дозволив себе в развлекательном жанре заняться авторским театром с авторским режиссерским почерком. Спектакль сделан в безупречно черно-белой гамме как пародия на английскую чопорность. Более всего Сафонов утверждал тему бесцеремонности воспитателей, особого изуверского цинизма интеллигенции, берущей на себя миссию образования плебеев. Отдельный номер: сцена с матерью Хиггинса Юлией Рутберг была превращена в клоунский номер, феерическую кавалькаду. Рутберг, кажется, пародировала святую для "вахтанцовцев" фигуру Святого Антония в исполнении Юрия Завадского. Исхудавшая, с всклокоченными волосами, дикая и нервная мамаша - воплощение ритуализированной до одури цацы. Старика Дулиттла сыграл в Благовещенске сам Павел Сафонов - и это было удивительно и чудесно. Актер он замечательный.
За спектакль «Пигмалион» режиссеру Павлу Сафонову присужден специальный приз жюри во главе с Владимиром Этушем – за смелый эксперимент.
Было бы странно, если бы роль Элизы Дулитл в этом спектакле досталась не Ольге Ломоносовой, а какой-нибудь другой актрисе: для чего же еще нужен режиссер в буквальном смысле под боком, как не для этого? Так что к Ломоносовой претензий нет, хотя Элизу-цветочницу она играет необычайно грубо (даже Анастасия Вертинская в безобразнейшем "Имаго", сознательно одетая и загримированная под бомжиху, работала тоньше - ну так на то она и Вертинская как-никак), а Элиза-леди ей просто не дается, остается та же лохушка, только в вечернем платье с полностью голой спиной (и кто ж ей, бедолаге, такое присоветовал?). А вот Сафонов все больше разочаровывает. В великие режиссеры его никто никогда не прочил, но все-таки среди массы крайне слабых постановок ("Ивонна, принцесса Бургундская", невнятный "Калигула", не вытянутая даже мастерами Вахтанговского театра "Чайка", провальное "Глубокое синее море") у него были и относительные удачи, во всяком случае, работы нестыдные: "Прекрасные люди" (по "Месяцу в деревне" Тургенева - дипломный спектакль Щукинского училища, имевший непродолжительную, но успешную дальнейшую жизнь уже как самостоятельный проект), "Сны Родиона Романовича" (по Достоевскому, соответственно). К ним можно отнести и недавнее "Долгое путешествие в ночь", хотя в целом и спектакль, и работу Нины Дробышевой в нем критика сильно переоценивает. Да и материал, с которым Сафонов обычно работает, впечатляет уровнем, даже если уровень собственно режиссуры Сафонова ему не соответствовал. "Пигмалион", где все герои независимо от их социального происхождения и морального облика выглядят и ведут себя как придурки, сделан в антрепризе, то есть в первую очередь для заработка, и это можно было бы считать некой "индульгенцией". Но для заработка с тем же успехом можно было взять пьесу типа "День хомячка", обращение к "Пигмалиону", популярному, известному самой широкой публике хотя бы по фильмам и мюзиклам, да и спектакль в "Современнике" многие видели, все-таки предполагает некоторую попытку взглянуть на него по-новому - иначе какой смысл?
Сафонов же сосредоточен на том, чтобы зритель за три часа, на дай-то бог, не заскучал. У него в первой сцене под дождем герои, вместо того, чтобы прятаться от непогоды, бегают по сцене, чтобы было веселее и живее - почему они бегают, как предполагается, под дождем при этом никого не волнует. Миссис Хиггинс, по пьесе само воплощение здравомыслия, в исполнении Юлии Рутберг превратилась в неспособную отличить чайную чашку от горшка с кактусом маразматичку с нелепой походкой, в дурацком паричке, с пластикой манекена - неважно почему, смешно потому-то. (На самом деле - не очень-то и смешно). Экономка Миссис Пирс - Анастасия Бегунова - в сетчатых колготочках и метелкой в руках, ходящая "по линейке" и громогласно выкрикивающая свои реплики, походит на странный гибрид проститутки-садистки и тамбур-мажора. Мистер Дулитл сморкается на всех вокруг и не застегивает ширинку штанов. Полковника Пикеринга играет сам режиссер - кроме зализанных назад волос (обычно Сафонов ходит с кудрявыми вихрами) его герой ничем не запоминается. Трогательным, разве что излишне улыбчивым, вышел Фредди у Вячеслава Манучарова (однако девушки, играющие мать и сестру Фредди - просто ужас что такое, колхозная самодеятельность, переодетая светскими дамами), и Григорий Антипенко, казалось бы, совершенно неподходящий на роль Хиггинса, выглядит более-менее достойно несмотря даже на то, что оговаривается чаще остальных.
Ближе к финалу Сафонов, однако, вспоминает, что ставит все-таки известную и имеющую некоторый статус пьесу, и неожиданно решает включить "сурьез". На этом моменте, кстати, погорела в свое время и Волчек со своей версией "Пигмалиона" - не знаю, в какой форме современниковский спектакль сейчас, я его смотрел больше десяти лет назад, еще с Гафтом, но в основе той концепции лежал мотив "любви с первого взгляда" - именно любовь, ее сила, пусть даже неосознаваемая до последнего героями, преображала девочку с улицы в даму общества. Такой взгляд на Шоу был диаметрально противоположен взглядам самого Шоу, но, во всяком случае, прочтение основных мотивов пьесы было внятным, а насколько точным и убедительным - вопрос уже следующий. По Сафонову выходит, что люди вообще не способны меняться: мусорщик и дорогом пиджаке остается мусорщиком, а хама от природы ни мать-аристократка, ни светское окружение, ни образование с научное степенью, ни даже любовь не способны превратить в джентльмена. К Шоу это пожалуй что и ближе (если только режиссер действительно пытался донести именно это мысль, а не актеры оказались всего лишь неспособны сыграть "преображение"). Проблема в том, что после того, как герои в финале расходятся по своим делам (то бишь отправляются на свадьбу мистера Дулитла, оставляя Хиггинса в одиночестве), по антрепризному обыкновению действие венчает что-то вроде "эпилога", где, как можно понять, лишь в воображении Хиггинса Элиза дарит ему букетик фиалок в знак признательности. Если представления режиссера о "Пигмалионе" и вообще о способностях человека меняться к лучшему, как следует из финала, полны скепсиса - зачем же было превращать остроумную пьесу в дешевый (в том числе и в прямом смысле - такой убогой сценографии давно уже стесняются и в антрепризах) балаган? А если задача была устроить именно балаган и повеселить почтеннейшую публику - то, во-первых, балаганчик мог бы быть и посмешнее (но изобретение развлекательных аттракционов никогда не было сильной стороной Сафонова, и в "Пигмалионе" он по большей части обходится "фишками" и "примочками", подсмотренными в других антрепризных балаганах; удачный, правда, момент, когда Элиза на приеме у миссис Хиггинс говорит о погоде, жестикулируя как ведущая Метео-ТВ), а во-вторых, разыгрывать под занавес водевиля высокую драму как-то не к месту - разочарование двойное. В этом случае предпочтительнее все же сходить на "День хомячка".
Еще 13 апреля мне довелось побывать на спектакле «Пигмалион» по Б. Шоу. Режиссер П. Сафонов. В ролях: Ю. Рутберг, Сергей Колтаков, Г. Антипенко, О. Ломоносова
Пьеса повествует о профессоре фонетики Генри Хиггинсе, который заключил пари со своим другом Пикерингом. Суть пари состояла в том, что Хиггинс сможет за несколько месяцев обучить цветочницу, Элизу Дуллитл, произношению и манере общения высшего общества. Всемирно известная история бедной цветочницы, которая, благодаря урокам профессора фонетики, стала леди, выдержала экзамен на королевском приеме и покорила сердце убежденного холостяка. Два с лишним часа замечательной актерской игры и искреннего смеха.
Как только я увидела в своем городе афишу, об этом спектакле у меня сразу появилось странное ощущение, какое-то двоякое. Причина была в том, что по актерскому составу в моем мозгу сразу же всплыл образ Кати Пушкарёвой и всей той истории, что меня смутило. Но в параллели с этим я вспомнила саму пьесу Б. Шоу, его неповторимый стиль, искрометный юмор, а также то, что это классика в современном понимании.
Разумеется, желание посмотреть на потрясающую Юлию Рутберг перевесило всевозможные против (которых было лишь 1 – боязнь повторения истории о Кати Пушкаревой). Я купила билет в числе первых =)
Антипенко (Хиггинс) отчасти так и остался в амплуа главного героя сериала: пессимистичного, туманного, с зачатками лирики под изысканной прагматичностью, типа. (как только он появился на сцене, так по залу сразу же пробежала волна вздохов молодых и не очень молодых поклонниц). На этом фоне в первом акте выигрывает Ольга Ломоносова (Элиза) за счет подвижности и повышенного градуса игры. А ее дефект речи – что-то непередаваемое. =) сколько не пыталась повторить, не смогла! =) Сразу стало интересно, как долго она тренировалась?! Но, во втором акте, когда появляется героиня Рутберг (миссис Хиггинс, мама) становится очевидна слабость молодого поколения. Не знаю, можно ли отнести Ольгу Ломоносову и Григория Антипенко к молодому поколению актеров, или скорее уже к состоявшимся зрелым артистам, но играли они всё равно великолепно! Нет, дело вовсе не в том, что молодые актеры играют хуже, они играют по-разному, отчего наблюдать за происходящим становится всё более и более интересно!
Юлия Рутберг - сильная, очень фактурная актриса, профессионал. Понятно, что шквал оваций при ее появлении на сцене она срывает заслуженно, но и игра мало известного Сергея Колтакова в роли Альфреда Дулитла вызывала не меньшую бурю оваций!!! Когда он только появился, пробежала очередная волна – волна отторжения, неприязни и пренебрежения к тому, что вышло на сцену! Благодаря хорошо подобранным костюмам и очень реалистичному гриму, показалось, что на сцену вышел реальный мусорщик!!! Но постепенно люди поняли, что это все грим и как-то успокоились. Но когда он во всем этом, предложил зрителю с первого ряда, доесть подпорченный банан, волна возобновилась, но уже смешанно это было со смехом и улыбкой на лицах. Перевоплощение в мусорщика удалось на все 100!!!
Так, Колтаков и Рутберг держали спектакль, он в первом акте, она во втором, а уж в конце - оба зажгли. Перевоплощение из мусорщика в стильного, статного и ухоженного производит просто неизгладимое впечатление и кажется, что это совершенно другой человек вышел на сцену и сразу становится слышно, как люди зашелестели программками, чтобы узнать, что это за актер такой вышел?!
А вообще, на мой взгляд, очень сильно было всё!!!
На меня произвело впечатление освещение. До этого мне даже как-то не приходилось задумываться о свете, и лучи софитов я воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Такая непревзойденная работа со светом объясняет практически отсутствие декораций - они просто не нужны, лишь утяжеляя картину.
Да и в остальном спектакль в первую очередь зрелищный и приносит эстетическое наслаждение, чему способствуют необычные музыкальные решения в сочетании с потрясающей акустикой зала.
Я могу отнести этот спектакль к разряду долгоиграющих вин, которые оставляют после себя очень приятное послевкусие и массу эстетического удовольствия!
Или же приходит на ум другое сравнение, но опять же, с алкоголем. Пигмалион – как хороший коньяк, что со времени становится лишь крепче и лучше!
Первоначально, когда я вышла из зала, мне показалось, что я и не видела спектакля вовсе. Что мне это приснилось! Но уже на следующий день, а по прошествии недели я лишь убедилась в том, что не зря на него сходила и это очень необычное явление, умение и свойство суметь запасть в душу и мозг на столько, что лишь потом осознаешь и оцениваешь увиденное!!!
Спасибо Вам,уважаемые актёры за то, что Вы делаете!!!
23 июня 2013 г. в Новосибирске показали этот спектакль. Спектакль очень понравился, я в большом восторге. Смотрел одноименный спектакль с Олесей Железняк и Александром Галибиным. Тоже великолепный спектакль, но более классической постановки. Спасибо всем артистам и постановщикам за незабываемые впечатления.
У известной французской писательницы Франсуазы Саган есть вещица, которая называется «Любите ли вы Брамса?». Я переиначу. Любите ли вы символизм? Я – да. Причем в любом виде искусства – от живописи до театра, в любых дозах и формах проявления. И только это примеряет меня с существованием в нашей реальности спектакля «Пигмалион» в постановке режиссера Павла Сафонова. Это, да еще участие в нем нежно любимого мною Григория Антипенко. Ибо, в общем и целом, спектакль – слабый, и его живучесть объясняется лишь толковым продукт-менеджментом и самоотдачей талантливых артистов, способных «вытянуть» даже подобный режиссерский экзерсис. Есть, правда, еще одна причина: спектакль Сафонова - лав стори, что актуально всегда. И уже не важно, что режиссер (как главная действующая сила при создании спектакля) презрел эстетические принципы драматурга и выхолостил саму суть пьесы Бернарда Шоу, низведя все этические изыскания автора до любовных пробуждений и терзаний его героев, тем самым потрафив вкусам публики 21 века. Публики, по мнению специалистов, отличающейся разорванностью сознания (касательно содержания) и визуальностью мышления (касательно формы). Такой вот парадигматический сдвиг по сравнению с эпохой основоположника «новой драмы». И в самом деле, какие, к черту, могут быть этические и философские а ля фабианство заумствования, когда на сцене Он и Она, а промеж ними то ли любовь, то ли ненависть? Разумеется, и Он, и Она должны быть фактурны, красивы и сексуально привлекательны. В спектакле с этим, по счастью, проблем нет: О. Ломоносова и Г. Антипенко соответствуют самым строгим критериям. Вот так, легким движением руки, пожилой и далеко не приятный во всех отношениях господин становится стройным молодым красавцем-профессором. Не без сумасшедшинки, о чем нам с предельной ясностью, рассчитанной даже на зрителя с минусовым ай-кью, толкует художник-гример. Впрочем, мне ли, продукту своего времени, брюзжать по поводу того, что г-н Сафонов решил не утомлять зрителя многостраничными размышлениями Шоу о влиянии социума на индивидуума, и об ответственности индивидуума перед социумом, об обстоятельствах, формирующих и уничтожающих личность, о том, что бытие определяет сознание, о правомочности одного из классов быть избранным, и прочая, прочая, прочая? Много ближе мне театральная версия «Не родись красивой» во флере начала 20 века. Благо, артисты в спектакле заняты почти те же, на что и сделана ставка продюсеров (удачный маркетинговый ход шестилетней давности). Итак, Бог с ним, с «кастрированным» Шоу, ведь важен результат! И здесь мы подходим к самому главному. Что есть для зрителя этот результат? Что должен получить он за свои «кровные»? Удовлетворение. Удовольствие. Разбуженную душу. Не инертный ум. Что получает зритель от «Пигмалиона»? Ни-че-го. За исключением, конечно, обывательской радости наблюдения за красивыми и знаменитыми. После просмотра остается острое ощущение обманутости: во время спектакля сосуд эмоций начинает наполняться, радужная пена готова перелиться через край (спасибо артистам за игру!), но вот спектакль окончен, пена осела, а в остатке - эмоции ржавыми каплями едва-едва покрывают дно. Т.е. процесс оказался неудовлетворительным, а зритель – неудовлетворенным. Попробуем проанализировать, почему это произошло. Рискну предположить, что упрек должен быть адресован режиссеру-постановщику. Ибо в спектакле нет целостности, он не превращается в красочное масштабное полотно, узоры не сплетаются воедино. Создается впечатление, что режиссер очень увлекается частностями, забывая об общем. А зритель-то видит общее! Да, он, зритель, отдает должное деталям (в «Пигмалионе» многие из них не лишены изящества и остроумия. Однако характер они носят бессистемный, скорее, точечный. Как массаж. Вот и КПД такой же), но завершенный художественный образ спектакля в итоге у него, зрителя, так и не возникает. Элементы не синтезируются, они, хоть и хороши каждый в своем роде, не объединяются, оставаясь разрозненными фрагментами паззла, который – увы! – не складывается. Возьмем, к примеру, художественное оформление сцены. Чрезвычайно минималистично. Что легко объяснимо: «Пигмалион» - антреприза, богатый реквизит здесь вызывающая роскошь. Классический же цветовой треугольник (белый – черный – красный. Или желтый в нашем случае) на то и «классический», чтоб всегда быть выигрышным. Казалось бы, такое решение вполне подходит упрощенному прочтению Сафоновым пьесы и образным средствам, к которым он прибегает. Ан-нет! Симбиоза не получается: реквизит так и остается реквизитом, его образный строй существует сам по себе, не влияя на спектакль в целом. Не влияет на спектакль в целом и хореография, ограниченная в «Пигмалионе» танцевальными номерами, которые воспринимаются как «вставные». В их существовании есть логика, есть даже эмоциональный заряд (танец, в котором задействованы и Элиза, и Хиггинс, и Пикеринг, и миссис Пирс, например), но в общую канву вписать их режиссеру так и не удается.
Та же беда при работе с артистами. Они играют то, что им кажется правильным и эффектным, причем весьма неплохо играют, но гармонии не возникает – целое ускользает. Потому что каждый играет свое. Вины актеров, думаю, здесь нет. Поскольку проблема, на мой взгляд, в следующем: в «Пигмалионе» отсутствует однородность в рисунке ролей. Есть наполненность, есть колорит, а однородности - нет. Оттого и звучат несправедливые обвинения в адрес более молодых актеров Антипенко и Ломоносовой, что играют они, де, слабее заслуженных Рутберг и Колтакова. Не играют они хуже, они играют иначе! Словно роли миссис Хиггинс и папаши Дулиттла нарисованы жирным фломастером в технике кроки, а роли Элизы и профессора – легкой акварелью; они взяты как бы из другой тональности, определены другой шкалой пропорций. Разумеется, разность техник и текстур в одном театральном панно имеет право на существование, но при этом значительно усложняется задача режиссера-постановщика: ведь ему, демонстрируя изрядную ловкость, незаурядное воображение и безупречный вкус, следует соединить их в пластическое гармоничное целое. «Пигмалиону» не повезло. Диссонанс не стал плюсом спектакля. При этом я вовсе не ратую за то, чтобы Ломоносова и Антипенко играли в стиле Рутберг и Колтакова. Они, как ни крути, лирические персонажи, гипертрофированность эмоций, карикатурность поведения им ни к чему, да и единообразие скучно. Но ведь и в акварели есть разные цвета, степени нажима и формы мазка, не меньше простора при использовании фломастеров. Однако Павел Сафонов, похоже, предпочитает дать всем артистам свободу самовыражения, полагаясь на их интуицию и чутье. В результате каждый играет в том жанровом пространстве, в котором ему наиболее комфортно: фарс ли это, комедия или мелодрама. Анархия, как известно, мать порядка, но не в театре! Простите, но разве не работа режиссера – предвидеть результат общих усилий, направлять их согласно собственной концепции, предлагать пути и способы ее реализации? Самая сложная задача в спектакле, как ни парадоксально, у Григория Антипенко. Если персонажи миссис Хиггинс и папаши Дулиттла – линейны, (особенно мистер Дулиттл. Миссис Хиггинс талантом Рутберг значительно более нюансирована), их образы, хоть и колоритные, лишены внутреннего динамизма, то, казалось бы, образ Элизы – средоточие движения. Но! Трансформация здесь лишь внешняя. Суть же этого персонажа не меняется: Элиза как была особой со стальным стержнем, со здоровыми нравственными принципами, сильная духом, так таковой и осталась, невзирая на все попытки Хиггинса подмять ее под себя (это я метафорически). Внутренние же изменения из всей плеяды происходят лишь у одного персонажа, а именно - у профессора фонетики Генри Хиггинса. Парадоксов друг Б. Шоу оказался верен себе – «одушевление» происходит не с Галатеей, а с самим Пигмалионом. Мыслится, мы должны были бы наблюдать, как возникает в нем способность к тонким чувствам, как пробивается она сквозь душевную коросту, сквозь накипь грубости и наносного хамства. При условии, что и грубость, и хамство есть у него свойства благо(?)приобретенные, а не врожденные. В ином случае персонаж получается малосимпатичный, не вызывающий сопереживание и интерес публики. Справляется ли Григорий с задачей? Сдается мне, не очень. Актер органичен во всех эпизодах, только из-за отсутствия внятного режиссерского руководства, из-за слабо продуманной перспективы роли образ его Хиггинса рассыпается на 1000 «хиггисинят». Нет цельности, нет непрерывного процесса, метаморфозы происходят, но зритель в них не участвует. Было черным, стало белым. И все. А где валёры, где оттенки, где диффузия? Персонаж же не плоский, не обездвиженный, он эволюционирует, приобретая новые черты, но для отражения на сцене этого меняющегося персонажа требуется правильно расставить актерские акценты. Конечно, профессор Хиггинс – первая театральная работа Антипенко. Артист еще, наверное, не совсем отчетливо понимал, как на протяжении спектакля ему распределить творческие силы, темперамент, выразительность, чтобы воплотить внутреннее преображение Хиггинса, не сумел найти верную линию роли, а режиссер ему в этом, к сожалению, не помог. Теперь же мышечная память, зазубренный некогда трафарет игры работают против его опыта театрального актера. К тому же, идет спектакль слишком редко, чтобы артист стал всерьез озадачиваться внесением в роль каких-либо корректив. И это очень жаль, потому что роль такого масштаба не часто встречается на творческом пути, она вполне могла бы стать вехой, тем более, что Григорий - актер думающий и одаренный, а спектакль, несмотря на погрешности, находит своего благодарного зрителя.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
